Как румыны крестили грушковчан
(фрагмент статьи «Исповедь счастливого человека»)
Шестидесятник, вгиковец Виктор Андон – живая история молдавского кинематографа. В разных ипостасях он трудился на этом поприще шесть десятков лет: был первым директором Дневного кинотеатра, директором кинотеатров имени Первого мая и «Кишинэу», работал управляющим кинопрокатом, получил известность как сценарист, историк кино и педагог, трудился наизнос и в этом находил свое счастье. В 80 лет Виктор Андон написал книгу воспоминаний «Исповедь кинематографиста». С рядом интересных фактов, которых в книге немало, мы хотим познакомить наших читателей.  

Родное село Виктора Андона Грушка Каменского района в июле 1941 года заняли немцы и румыны. Церковь, не работавшая с начала 30-х, возобновила службы: их вели на румынском языке военные  священники, которые также преподавали в школе религию. Румынская администрация решила крестить всех некрещённых в советское время детей и обвенчать всех невенчанных супругов. В церкви венчали по пять пар одновременно, а детей крестили по махалам (десятидворкам).
В школе трижды в день полагалось молиться. Читал молитву
дежурный по классу, а ученики повторяли за ним. За провинности в те времена учеников ставили на колени в угол класса на кукурузные зёрна. Летом дети не учились, а работали в
поле.
Что примечательно, румынская администрация колхозы не ликвидировала, а, напротив, укрупнила и использовала на всю катушку: объединила колхозы имени Артёма и «Большевик», дав новому хозяйству имя великомученика Хории.
Весь урожай пшеницы из Грушки отправляли в Румынию. За всю войну сельчане не получили от «колхоза» ни одного килограмма пшеницы и кукурузы. Работали бесплатно, кормились за счет приусадебных участков, полученных в советское время. За работой следили два жандарма, если ловили с несколькими початками кукурузы в десагах - избивали. За помол на мельнице брали 40 процентов зерна,
поэтому его приходилось молоть тайно на домашних жерновах.
Все три года, пока в Грушке правила румынская администрация, в селе не работал ни один магазин. Негде было купить даже метра материи на рубашку или брюки. Донашивали то, что осталось от довоенных времён, потом выращивали коноплю и шили из домотканого полотна. Никто в селе понятия не имел, что из конопли делают марихуану, да и слова-то такого не слыхали. Поджаренные семена этого растения толкли, делая «бычье молоко» («лапте де бухай»), потом макали туда кусочки малая.
Свою деятельность румынская администрация начала с запретов. Нельзя было употреблять в пищу пшеничную муку, оставлять себе овечьи шкурки и вино. Нужно было вязать носки и перчатки для армии, воевавшей у Сталинграда, сдавать туда же выкормленных свиней и телят. Каждый двор был обязан сдать в фонд армии по паре шерстяных носков и по паре рукавиц с отростками для указательного пальца на правой руке, чтобы солдатам было удобно нажимать на курок. Можно себе представить чувства тех вязальщиц, чьи близкие служили в Красной армии… 
Почти все считалось стратегическим сырьём и безжалостно отбиралось. Трудовую повинность должны были исполнять все поголовно начиная с 12-летнего возраста. Поскольку колхоз «Хория» выращивал табак для румынской армии, сюда приезжали специалисты-табаководы из Румынии, строго следя за тем, чтобы все делалось по технологии. Дети также работали на табаке, а табачный склад румыны устроили в Каменском санатории, который начал работать еще до войны.  И с тех пор Виктор Андон люто возненавидел всё то, что было связано с курением.
На свадьбы нужно было обязательно приглашать шефа жандармского поста, который размещался в соседнем селе Кузьмин, сажать его полагалось во главе стола, рядом с невестой. Это унижение переносилось болезненно. Как-то запретили играть свадьбу: был объявлен трехдневный траур после поражения немецко-румынских войск под Сталинградом.
Как ни странно, граница по Днестру сохранялась до самого освобождения Молдавии весной и летом 1944 года. На правом берегу была администрация Румынского королевства с пограничными пикетами, а на левом берегу – жандармы оккупационных войск. На правом берегу действовала валюта королевской Румынии, а на левом – немецкие оккупационные марки.
Румынские пограничники не очень дружили с левобережными жандармами: те мешали им заниматься контрабандой. С правого берега в Грушку переправлялись дефицитные соль, спички, анилиновые красители для пряжи, а из Грушки в Немировку - патефоны, велосипеды и другие промтовары советского производства.
Молодежь в селе собиралась на посиделки, где и развлекалась там долгими зимними вечерами. Однажды небольшая компания решила сыграть на одной из таких посиделок шуточную свадьбу с венчанием. Один из парней выступил в роли священника, одевшись в балахон, имитирующий рясу; из свеклы соорудили кадило, бросив туда несколько окурков. Забава обернулась она драматическими последствиями: кто-то донёс жандармам, что бывшие комсомольцы издевались над религиозными обрядами, и зачинщиков жестоко избили...