«Минувшее меня объемлет живо…»
Эта пушкинская строка в заглавии точно определяет мое нынешнее духовное состояние. Вызвано оно статьей Майи Ионко «Дорогие мои Антимосы» - правдивой, согретой сердечным теплом и глубокой благодарностью к своим школьным учителям. 
И мне судьба подарила счастье у них не только учиться, но знать их семью. Вот отдельные эпизоды нашего общения. 
Июль 1941 года. Мы эвакуируемся – на подводе направляемся на железнодорожную станцию Кодыма.
Мы – это наша семья (мама, бабушка, я и мой четырехлетний братик), семья Осмулькевичей (отец, мать и два сына-подростка), семья директора еврейской школы Чертеки (отец, мать, бабушка и двое детей), учитель нашей школы Федор Федорович Крутиголов – практически слепой человек. 
Дети ехали, а взрослые шли пешком.
Но эвакуация не состоялась. Вместе с нашими войсками беженцы попали в окружение.
Помню, как толпой бежали взрослые и дети по колючей стерне, падали, вставали и снова бежали, так как позади наступали немцы. Нас остановили красноармейцы, сказав, что впереди тоже немцы.
Помню, как мы оказались в селе, за домом, под градом выстрелов. После каждого взрыва я, как сейчас, слышу голос старшего сына Осмулькевичей: «Мамо, где ты?»
Продолжаю вспоминать. Мы уже в Каменке. Ночь. В темном небе висит огромная оранжевая луна. Мы с братом лежим на земле, рядом плещется вода – это наводнение. Вдруг нас кто-то подхватывает и несет. Это Осмулькевичи прислали своих сыновей (их дом не затопило).
В тяжелые годы оккупации люди поддерживали друг друга. У Осмулькевичей была большая библиотека, и мы были ее активными читателями. Перед войной Татьяна Сергеевна была награждена орденом Трудового Красного Знамени, но никто из каменчан ее не выдал – это спасло ее от неминуемого расстрела.
А вот я уже в 6-ом классе. Стою у доски, с мелом в руке, а надо мной склонился Андрей Тимофеевич и с хитрой улыбкой спрашивает: «А как ты запишешь сумму чисел а и b? А разность? А остаток?» это был первый урок алгебры, которую я очень полюбила.
Татьяна Сергеевна преподавала у нас французский язык. Она часто навещала нашу семью. Всегда скромно и аккуратно одетая, причесанная на прямой пробор, она и сейчас стоит у меня перед глазами. Я вижу ее черные глаза, умные, внимательные. Такой она оставалась до конца своих дней, до глубокой старости.
Уже работая в школе, я часто общалась с Татьяной Сергеевной – она мне подарила много ценных книг по литературе, которые я потом передарила своим выпускникам, выбравших профессию филолога.
С глубоким уважением я вспоминаю и Федора Федоровича Крутиголова.
Он закончил Белостокский университет, слушал публичные лекции в париже.
Когда разгорелась первая мировая война, Федор Федорович вместе с матерью оказался беженцем и таким образом попал в Каменку, на счастье нам всем, кто у него учился.
Знания у него были поистине безграничными. И он их постоянно обновлял, приглашая своих учеников для чтения научной литературы.
Совсем слепой, он по памяти перевел на немецкий язык роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин».
Глубоко чувствовал и любил классическую музыку, играл на скрипке.
Помню в 10-ом классе, решая задачи по геометрии с применением тригонометрии, я запутаюсь и бегу к нему. Федор Федорович, выслушав условие, диктует мне решение задачи и находит мою ошибку. Так же легко он решал задачи по всем предметам школьного курса.
Слепой учитель! Как уважали его ученики, заслушиваясь на уроках его объяснением.
Высокий, крупного телосложения, он следил за своим здоровьем, по утрам обливался холодной водой, живя в комнате со скудным печным отоплением.
Перед глазами стоит его видавшее виды кресло, куда он усаживал нас, своих гостей – чтецов.
Я от души желаю нынешним и будущим поколениям иметь таких учителей, каких имели мы. Ведь наша школа всегда была богата такими талантливыми учителями, как Г. Н. Ковалевская, Ф. И. Кушнир, Ф. Д. Айзенберг, Н. Я. Осмулькевич и многие другие.
Ветеран педагогического труда А. Т. Прохорова.