Дорогие мои Антимосы
Рука еще не вывела и строчки задуманного, а из глубины памяти отчетливо проступает прошлое, и кажется, что не было прошедших пятидесяти лет.
Раннее утро, на аллее, ведущей к школе, появляется благочинная супружеская пара. Он – седой, подтянутый, с неизменным портфелем в руках, она – скромно и элегантно одетая.
Татьяна Сергеевна и Андрей Тимофеевич Осмулькевичи – наши учителя, воспитавшие не одно поколение в Каменской русской средней школе № 2, которую в 1954 году закончила и я.
Все мы сверяли по ним время: Татьяна Сергеевна и Андрей Тимофеевич всегда приходили в школу за полчаса до звонка. И никто даже при большом желании не мог припомнить ни одного случая, чтобы раз и навсегда заведенный порядок был ими нарушен.
Будучи еще в нежном возрасте, мы не сомневались, что оба – из бывших буржуев: уж больно интеллигентный и респектабельный вид был у них. Потом, повзрослев, я, как и мои сверстники, узнала, что Татьяна Сергеевна и Андрей Тимофеевич выросли не просто в бедных – в полунищих семьях, но и девочка Таня, и соседский мальчишка Андрей проявили такое желание учиться, что были направлены за счет земства на учебу: она – в институт благородных девиц, он – в педагогический институт на факультет математики. В Каменку из соседнего Рашкова, откуда оба были родом, они приехали уже супругами.
У них даже прозвище было одно на двоих – Антимосы, – которое произошло от полного имени Андрея Тимофеевича:

Андрей – Ан, Тимофеевич – Тим, Осмулькевич – Ос – всего-то!
За «компанию» прозвище это пристало и к Татьяне Сергеевне. О нём они, конечно, знали, но ничего обидного в Антимосе не усматривали: наоборот – часто сами над ним подшучивали.
Звонок на урок. Андрей Тимофеевич входит в класс, после чего следует некое священнодейство, за которым нам не надоедало наблюдать все годы учебы. Он открывает свой вечный портфель, вынимает из него белоснежный платок, из которого извлекает мел – но какой: длинный, как бы отточенный и потому легко скользящий по доске. Объяснял так доступно и интересно, что даже я, никогда не дружившая с математикой, почти всё понимала.
Он преподавал математику, она – русский язык и литературу: типичное сочетание для учительской семьи.
Для многих выпускников Каменской школы, как и для автора этих строк, ставших впоследствии учителями, высочайший профессионализм и подлинная интеллигентность Татьяны Сергеевны и Андрея Тимофеевича стали точкой отсчета и образцом для подражания на всю жизнь.
Было что-то особенно располагающее и поучительное и в их облике, и в манере держаться с учениками – никаких вольностей, с восьмого класса только на «Вы», в общении друг с другом – тоже на «Вы», – и в безукоризненной речи. Будучи великолепными мастерами своего дела, они гармонично дополняли и «оттеняли» друг друга, не испытывая при этом ни малейшей зависти (сколько учительских душ и даже семей разъедается ею!) к популярности другого. Кстати, в те годы, когда конкурсы в вузы были огромными, выпускники нашей школы успешно выдерживали вступительные экзамены в любые институты страны, в том числе и в столичные. И в том, конечно же, была огромная заслуга Татьяна Сергеевны и Андрея Тимофеевича, преподававших основные предметы в старших классах. Их личные отношения отличались особой искренностью и деликатностью. Кроме того, и мы это тоже видели, им было интересно общаться друг с другом, а общение строилось на такой же высокой духовности. Непременно о новых книгах, фильмах, непременно с уважением к мнению другого.

Настоящим праздником становились школьные вечера, на которые приходили все учителя — и не потому, что были назначены или дежурили по графику, а чтобы пообщаться, послушать музыку, потанцевать, поспорить.
Не припоминается, чтобы Татьяна Сергеевна или Андрей Тимофеевич украшали дневники учеников грозными призывами к родителям «Зайдите в школу», хотя «чистили» за грехи изрядно. Но как! «И Вам не стыдно?» или: «Вы не уважаете себя» — оказывается, несмотря на провинности, ты еще достоин уважения. Как после таких слов не исправиться?!
За давностью лет размылись и ушли из памяти отдельные уроки, но именно время, да и собственный прошлый педагогический опыт позволяют четче увидеть цельную картину педагогической концепции наших учителей, которая и сегодня никак не кажется устаревшей или неприемлемой. Наоборот!
Пронеся через всю жизнь уважение к знаниям и веря в их великую силу, учителя нашей школы имели ясное и четкое представление о своих педагогических целях и их конечном результате и потому не пытались заменить образованность чем-то другим. Открыв дома учебник, ты видел, что в нём нет и десятой доли того, о чём шла речь на уроке литературы, алгебры. Никто из них не пытался «подсластить» знания и преподнести их в приятной «конфетной» упаковке. На уроках – никакого «мудрого примитива», к победе – только через тернии. «Вам непонятно? Слишком сложно? Извольте, я объясню еще раз», — чего-чего, а терпения и выдержки им хватало. А если всё-таки не понял – после уроков двери школы всегда открыты. Приходи, консультируйся.
Поиграть в волейбол или поболеть за играющих, подготовиться к вечеру или просто пообщаться – в школу. Мы жили одной, интересной и умной жизнью в самых разных ее проявлениях, которая и составляет то, что называется духом школы.
В старших классах, например, практически все девочки с удовольствием посещали хор, которым руководил Андрей Тимофеевич. Но в том-то и дело, что то был не просто кружок, где готовились выступать с «программными» песнями. Конечно, учили и такие песни, а тем более выступали и мы (кстати, очень успешно, завоевывая звания лауреатов республиканских конкурсов), но кроме того, и это было главное, мы собирались по вечерам в школе, чтобы просто пообщаться и попеть.
«Опять про любовь?» — грозно спросит Андрей Тимофеевич, услышав «Ой, цветет калина» или «Каким ты был» — шлягеры тех лет. Спрашивает грозно, а глаза смеются. Вот кто-то несмело затянет совсем новую песню: «Ты обычно всегда в стороне, но глаза твои ясные светятся…». Мы все дружно подхватим и выводим с упоением дальше. Андрей Тимофеевич стоит у окна, вроде бы и не слушает, думая о чём-то своем, а потом непременно подхватит песню красивым басом. Хотя песня только-только появилась, а он уже и слова, и мелодию знает, несмотря на то, что она про «непрограммную» любовь. Уходим с занятий окрыленные, с «потеплевшими» душами.
Шли годы, мы взрослели, покидали родную Каменку, а когда возвращались на время, то первым делом спешили в школу или домой к нашим дорогим Антимосам.
Они и умерли почти одновременно: просто не смогли жить в этом мире друг без друга.
Об одном мечтаю многие годы: побывать на могилах моих дорогих учителей и в который раз мысленно поклониться им за всё, за всё.
Майя ИОНКО. «Кишиневские новости»